Праведность Иова и Давида, в чём разница?

И вот, наконец, приходят его друзья. «И услышали трое друзей Иова о всех этих несчастьях, постигших его, и пошли каждый из своего места: Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, и сошлись, чтобы идти вместе сетовать с ним и утешать его» (Иов. 2:11). Библия называет их друзьями прежде всего, пото­му что они сами так думали о себе, ну и видимо представлялись так другим. Пришли они, как мы видим, вроде, с хорошими намерениями, но при этом с тайными желаниями своего сердца, что и оказалось ис­тинным мотивом их визита. Видимо поэтому их совесть не могла им позволить начать «обличение» Иова сразу. Из-за уважения перед авторитетом его личности, а также по причине собственной воспитанности, они еще целых семь дней сидели и терпеливо молчали, как бы сетуя вместе со страдающим другом. Не ис­ключаю, что-то человеческое было в сердцах этих людей, отчего они так печалились и даже громко плакали. Однако по какой-то причине уже в шестой главе Иов почему-то называет это страхом: «Так и вы теперь ни­что: увидели страшное и испугались» (Иов. 6:21). И на это у него, как мы скоро увидим, были весьма серьезные причины.

Боюсь у так называемых друзей, которых, думаю, лучше упо­минать теперь в кавычках, включился «механизм» самозащиты, о котором в своё время сказал Сам Иисус: «Ибо если с зелене­ющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк. 23:31). Вполне возможно, что где-то на подсознании у них мелькнуло: «Какова же может быть тогда наша участь, если даже с таким послушным Богу человеком происходит такое?» В глубине души они всегда знали, что Иов намного лучше и правдивее их, а значит, испу­гались они скорее не за него, но за самих себя, ибо какая тогда судьба ждёт их, если некогда зеленеющее дерево праведника так сильно страдает. И всё же, еще раз оговорюсь, это мог быть лишь только голос их совести, уста же говорили совершенно иное.

Практически всю третью главу Иов сетует, а уже в самом её конце выдает свои глубинные страхи: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет по­коя, нет отрады: постигло несчастие» (Иов. 3:25,26). Вот тут и возникает непростой вопрос: чем отличались между собой Иов и тот же Давид? Оба праведники, оба безупречно верят и испол­няют путь правды, оба твердо стоят и убеждены в своей правоте. «Крепко держал я правду мою и не опущу ее; не укорит меня сердце мое во все дни мои», — говорит Иов (Иов. 27:6). «Рассуди меня, Господи, ибо я ходил в непорочности моей, и, уповая на Господа, не поколеблюсь», — вторит ему Давид (Пс. 25:1).

Частично на этот вопрос мы уже ответили, когда говорили об Утешителе и Его исключительной роли в установлении личных от­ношений человека с Богом. Давид, будучи еще подростком, познал Бо­жье утешение и, как следствие, Его помощь и защиту. Иову же всё это ещё предстояло пройти, дабы в его жизнь, наконец, пришла вся полнота дружбы с Богом. И чтобы это произошло Богу понадобилось для этого изменить застарелую мотивацию его веры на новую, основанную на доверительных отношениях со Христом. Не­смотря на то, что Иов, как и Давид, не без основания был уверен в правильно­сти своего пути, всё же была во всём этом принципиальная разница. В чем она заключалась?

«Искуси меня, Господи, и испытай меня; расплавь внутренности мои и сердце мое» (Пс. 25:2). Вся песнь 25-го псалма говорит нам о том, что Давид ради сохранения отношений с Богом не боится потерять всё. Пребывая в полном смирении, он сохраняет уверенность: «А я хожу в моей непорочности; из­бавь меня, и помилуй меня» (Пс. 25:11). Еще лучше это описы­вает 17-й псалом: «Воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих вознаградил меня; ибо я хранил пути Господни и не был нечестивым пред Богом моим; ибо все заповеди Его предо мною, и от уставов Его я не отступал. Я был непорочен пред Ним и осте­регался, чтобы не согрешить мне. И воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих пред очами Его» (Пс. 17:21–25). Моти­вом этого утверждения и основанием подобной уверенности Давида служило его искреннее желание: «Господи! возлюбил я обитель дома Твоего и место жилища славы Твоей» (Пс. 25:8). Именно ради этого он, как и апостол Павел, почел всё тщетою. Собственно, в этом и состоит сия принципиальная разница.

У Иова же при всей его несомненной непорочности пока что совершенно иные мотивы. «Ибо ужасное, чего я ужасал­ся, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне» (Иов. 3:25). Получается, что он соблюдал свою непорочность и удалялся от зла не в страхе Господнем, а из-за страха потерять всё, что имел. При этом он понимал, Кто есть настоящий Дая­тель всех этих благ, и что необходимо делать, чтобы не навлечь на себя Его гнев. Иов самоотверженно жил, выполняя всё доброе, что надлежало делать для исполнения правды в сво­ей жизни. Но ни этого только хотел Бог, несмотря на то, что Иов считал, что этого было вполне достаточно для Господнего расположения. Его целью была дружба, выраженная в довери­тельных отношениях. Господь не хотел быть Богом на рассто­янии, быть как бы самым главным начальником — такой Бог не может стать личным утешителем и тем более любимым Отцом. Давид, сказавший: «К Тебе прилепилась душа моя» (Пс. 62:9), не без трудностей и испытаний имел в своей жизни близкие взаимоотношения с Господом. Благодаря им, он прилепился к Богу, Который через утешение, следовав­шее за этими испытаниями, укреплял отношения Давида с Са­мим Собою. Поэтому Давид, несмотря на все свои ошибки, и был мужем по сердцу Бога. Нечто подобное предстояло пройти и Иову.

Целых три десятка глав станут для нас свидетельством раз­ворачивающейся трагедии Иова. Даже в 31-й главе, где «слова Иова кончились» (Иов. 31:40), последнее, о чем в очередной раз спрашивал Иов, был извечный вопрос о несправедливом стра­дании праведника: «Не для нечестивого ли гибель, и не для дела­ющего ли зло напасть?» (Иов. 31:3). С этого вопроса и вплоть до последних слов Иов снова и снова (словно Господь ничего не видит!) пытается доказать себе и Богу, что это не должно быть его участью. Хотя всё это со стороны и похоже на оправдание, однако Иов не лжёт. Исповедуясь перед людьми и Богом, он, действитель­но, прав, в чём мы окончательно убедимся далее, когда будем разбирать вопросы совести. «Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы?.. Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли сокровищу: „ты — надежда моя“?.. Радовался ли я погибели врага моего, и торжествовал ли, когда несчастие постигало его?.. Если бы я скрывал проступки мои, как человек, утаивая в груди моей пороки мои, то я боялся бы большого обще­ства, и презрение одноплеменников страшило бы меня, и я молчал бы, и не выходил бы за двери» (Иов. 31:16,24,29,33–34).

Имея твердое основание для своих дел, Иов без тени со­мнения предлагает Богу взвесить его на весах правды, чтобы Тот смог убедиться в его непорочности: «Пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность» (Иов. 31:6). И Го­сподь не оставляет не услышанной просьбу Иова. Отвечая на его вопрос, Он взвешивает его в свете Высшей правды, а че­рез пророка Иезекииля во всеуслышание объявляет его чело­веком праведным, способным даже спасти свою собственную жизнь (Иез. 14:13,14). Да, Иов прав! Трудно сказать, смогли бы мы выполнить хотя бы часть из того, что перечисляет он, даже если бы у нас были те возможности, которыми обладал этот че­ловек. Более того, зачастую именно такие возможности под­водят и делают нас алчными, бессердечными и зависящими от материального блага людьми. Буквально каждый стих 31-й главы можно взять за основу праведной жизни перед Богом, и тем не менее даже это не защищает — напасти одолевают Иова, а он без­утешно мучается, ища ответа на свой извечный вопрос.

Но правильно ли задает свой вопрос Иов? Не в том ли от­вет — как и в чём мы видим эту самую праведность? Иов, буду­чи праведным по делам, в делах её и видел. О праведности он рассуждал, как о выполненных обязательствах или заслужен­ном звании, имея ко всему этому отношение наёмника. Только отношение наёмника заставляет человека чего-то требовать, как это описывается в притче Иисуса. Там говорится, что хо­зяин дома выходил на торжище нанимать работников в свой виноградник. А когда же пришло время ему расплачиваться, существо наемника быстро дало о себе знать. «Пришедшие же первыми думали, что они получат больше; но получили и они по динарию; и получивши стали роптать на хозяина дома и гово­рили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе» (Мф. 20:10–14). Этим примером я лишь хочу подчеркнуть, что наёмник, видя смысл всех отношений лишь в исполнении контракта, будет соответственно этому и требовать, а Господь желает воспитать не такое отношение к Себе. Полно­ценная праведность, согласно Божьему взгляду, — это не оправ­дание за какие-то дела, а благодать от Господа и как результат благодарное, нашедшее радость в Боге сердце человека.

Как бы хорошо не шли наши дела, всегда останется вер­ным установление: «Не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих» (Пс. 142:2). Нет никакой цели в том, чтобы наши дела стали безупречными, как у идеально работающего механизма, чтобы у Бога пропа­ла всякая возможность нас обвинить, — как будто Он этого и ищет! Это тупик без выхода, приводящий к авторитарному пониманию Бога, как надзирателя и карателя, а не как друга и помощника. Цель же Бога — зажечь в нас веру, уповающую на Христа, Который даровал нам возможность вернуться на путь правды. Благодаря этому дела в нашей жизни должны обрести совершенно иную мотивацию. «Но ныне, независимо от зако­на, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих; ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показа­ния правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во вре­мя долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса. Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено. Каким за­коном? законом дел? Нет, но законом веры. Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим. 3:21–28).

Давид в отличие от Иова понял характер Бога и всегда прибегал к Нему как к своему единственному Спасителю: «Поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!» (Пс. 37:23). Однако я тоже поспешу сообщить, что и с Иовом не всё так печально, иначе Господь не приступил бы к нему. Проблески осознания сути происходящего, то и дело вспыхивающие у Иова на протяжении всего периода испытаний – «Заступись, поручись Сам за меня пред Собою! иначе кто поручится за меня?» (Иов. 17:3), — превратились, наконец, в яркий и радостный день новых и близких отношений с Богом. Но это всё ещё впере­ди, пока же Иов продолжает искать оправдание через соб­ственные дела: «Я изложил бы пред Ним дело мое, и уста мои на­полнил бы оправданиями» (Иов. 23:4).

Будучи правым в своих поступках, он по-прежнему ошибает­ся в их мотивации. Сам по себе милостивый, сострадательный и правдивый Иов, Бога таковым почему-то не видит. Его правота, кото­рую Бог не отвергал, в его же собственных глазах превзошла милость Божью и тем самым лишила его одного из главней­ших качеств верующего человека — надежды. Надежды на Его милость и любовь, а не на свои заслуги. Конечно, Иов верил, но вера его была чем-то вроде знания. Она не черпала силы из личных отношений, в которых Бог прежде всего предстает Уте­шителем. Разумеется, это не лишало Бога возможности раз за разом наставлять Иова откровениями и помогать ему, посколь­ку сердце этого человека было непорочным. Но это неспособ­но было оградить его от того, что происходило вокруг, а самое главное не подпускало Бога как Небесного Отца.

Правота собственных заслуг не способна по-настоящему оградить чело­века, но существует иная правота, которая зиждется на надежде и уповании, подлинно охраняя человека. «Непорочность и право­та да охраняют меня, ибо я на Тебя надеюсь» (Пс. 24:21). Только черпающая свои силы в Боге правота способна оградить чело­века, а также дать ему в качестве сопровождения мир и радость сердца, которых как знак присутствия истинной правоты так не хватает Иову. «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но пра­ведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17). Не бы­вает истинной правды, мира и радости вне Святого Духа, это принципиальная разница, на которую указывает и Давид, обо­сновывая силу своей непорочности и правоты: «ибо я на Тебя надеюсь».